Подходила к концу неделя. Я уже смутно помнила о событиях снежной ночи. Учёба благополучно вытеснила тревоги о личной жизни. Разве можно о ней думать, когда будильник звенит в пять сорок?
Хотелось или нет, а вставать пришлось. Я прошла почти через всю комнату, чтобы нажать на кнопку на часах и прекратить надоедливую мелодию.
Дальше было всё как обычно: сборы сумки, натягивание одежды, завтрак, чай.
Когда стрелка больших часов в гостиной скользнула к шести тридцати, я натянула зимнее пальто, шапку и собралась выходить, чтобы не опоздать на экспресс до университета. На секунду остановилась, подумав, что что-то забыла, но дальше размышлять времени не было, а потому, дав пару наставлений своим кошкам, закрыла дверь на все замки и пошла навстречу новому дню.
Город спал глубоким сном, когда я шла по обледенелым улочкам на станцию. Вдалеке послышалось: та-да-та-дам… грузовой прошёл. Следовало поторопиться, чтобы успеть купить билет в кассе и не бегать потом от контролёра.
На перроне стояла группка студентов с младших курсов. Они жались друг к другу, как воробьи под крышей, потирали ладони, пританцовывали.
Но вот пришёл экспресс. Забравшись в тёплый вагон, я облегчённо выдохнула: почти пустой. Значит, можно присесть у окна и ещё подремать. Главное — не уснуть и не уехать в депо…
«Ту-ду!» — раздалось с улицы.
— Просыпайся, просыпайся! — сказал контролёр, теребя меня за плечо.
— Уже приехали?
— Давно, студентка, пары проспишь!
Пары… А-а! Как ошпаренная я подскочила и побежала на привокзальную площадь, молясь, чтобы там ещё остались кареты. Обычно я шла пешком до универа, но сегодня придётся раскошелиться, чтобы не опоздать.
Город был укутан предрассветной дымкой. На горизонте показались первые лучи цвета рябины… Какие лучи? Ох, кажется, я совсем расклеилась с этой романтикой.
Какая там первая пара? История Первобытного общества… Ой, ма… если опоздаю, препод на мне продемонстрирует, как хоронили в этом обществе.
Экипажей на площади не было. Едва ли не плача, я рванула пешком в сторону универа.
Вот и виадук.
Лестница. Вниз по ступенькам.
Перрон, полный людей. Снова лестница.
Перепрыгивая через ступеньки, взлетела на видовую площадку.
А теперь, родная, попу в руки и беги. Хоть убейся, но ты обязана преодолеть и эту заснеженную площадь, и обледенелый склон сопки.
Горло болело от холодного воздуха. Казалось, его раздирали когтями сотни кошек. Вдруг меня схватили за руку.
— Красавица, дай бабушке на хлебушек. Пожалуйста.
Я полезла в карман. Что угодно, лишь бы меня отпустили. Собрав всю мелочь, что у меня была, вручила её незнакомке и хотела бежать дальше, но ...
— Добрая ты, красавица... — сказала старушка, продолжая держать меня.
— Бабушка, миленькая, я тороплюсь...
— За доброту я отблагодарю тебя...
Хватка у неё была железной, совершенно не соответствующая возрасту.
— Не надо никакой благодарности, — пыталась я разжать худые пальцы. — У меня пара... — Я скосила глаза на башню, где стрелка часов неумолимо ползла к цифре восемь, — через пятнадцать минут начнётся. А бежать на самый верх. А препод у меня...
На бочок положит, в позу спящего младенца, сверху охрой и цветами посыплет, вокруг учебниками и перьями обложит. И будет моя мумия пылиться в нашем университетском музее с табличкой: «Всем опоздавшим на пары — посвящается».
— Любви хочешь, красивой, большой, яркой... А если ты её встретишь, не испугаешься?
— Да Бог с ней, я больше препода боюсь!
— А если у неё условия будут — согласишься?
— Соглашусь! На все соглашусь! Только пусти!
Старушка отпустила мою руку, да так неожиданно, что я чуть не упала на обледеневший тротуар.
— Дар мой придёт со снегопадом, — услышала я голос за спиной.
— Спасибо-спасибо, — пробормотала я и, что было духу, понеслась наверх.
Часы пробили три раза, когда я после безумного забега ворвалась в аудиторию.
Четыре — не раздевшись, плюхнулась за стол, тяжело дыша.
Шесть — в аудиторию вошёл препод.
Восемь — он достал из кармана часы и посмотрел на них.
Одиннадцать — он взялся за ручку.
Двенадцать — дверь захлопнулась.
Всё.
Теперь войти сюда мог только ректор. И то, если случилось нечто невероятное, например — пожар.
Сердце готово было выпрыгнуть из раскалённой груди. Преподаватель монотонно голос бубнил что-то, тепло аудитории мягко обволакивало, точно родное одеялко. Свет, проникавший через стрельчатые панорамные окна, был серым, а от светильников приглушенным, как дома….
— Эй, — пихнула меня в бок подруга. — Не спи, студент! Он тебе этого не простит.
Я встрепенулась. На секунду испугалась, что предыдущие двадцать минут мне просто приснились, и я по-прежнему нахожусь в вагоне, но, хвала богам, нет.
— Что, опять читала до полуночи? — написала она на листочке бумаги. — Лучше бы парня себе нашла! Вот была бы уважительная причина не спать по ночам…
Я закатила глаза.
Когда пары закончились, я вновь побежала на вокзал, чтобы не опоздать на последний экспресс до дома.
Я считала последние ступеньки и автоматически полезла в сумку за ключами. В животе заурчало.
— Потерпи, совсем чуть-чуть осталось…
Я вошла в прихожую и поняла, что что-то не так.
Взгляд бродил по огромному зеркалу, висевшему на стене, по дубовым створкам шкафа, по красному ковру. Я не знала, как это объяснить, но интуиция подсказывала — что-то изменилось. Будто дома побывал посторонний.
«Может быть, разыгралось воображение?» — думала я, проверяя содержимое сейфа и ящиков родительских столов. Ведь на первый взгляд всё было на месте, даже нефритовая статуэтка, привезённая отцом из рейса.
Нигде никакого беспорядка. Обе кошки обнаружились на верхних полках книжного шкафа.
Но почему же мне тогда кажется… и сердце продолжало сжиматься от страха.
Я вслушивалась в тишину дома, боясь услышать посторонние шорохи, но единственный звук, который донёсся до меня — удар кошачьих лап об паркет при прыжке.
Я вздрогнула и услышала, как хлопнула дверь на втором этаже. Схватила с каминной полки подсвечник и на ватных ногах пошла наверх. Остановившись перед дверью, сжала покрепче «оружие» и толкнула дверь в комнату родителей. Пусто.
На очереди была моя. Толкнула дверь. Она распахнулась, и в лицо мне ударил поток холодного воздуха. Створки окна стукнулись о наружную стену. Я не на шутку испугалась, что стекло разобьётся. Занавески колыхались на ветру, как саван призрака… но посторонних не было, всё находилось на своих местах, даже забытое на полке кольцо с рубином, подаренное на день рождения.
Я дрожащей рукой проверяла наличие золотых часов, маленьких серебряных серёжек, своих сбережений с не купленных обедов — всё на месте. Наверное, вор просто не успел. Но кольцо-то он мог прихватить. И шкатулка была открыта, хотя ключ все также лежал под матрасом. А кровать была всё также аккуратно заправлена.
На стол запрыгнула Счастье.
— Признавайся, ты кого-то покрываешь? — спросила, вглядываясь в наглую пушистую мордочку.
Кошка слегка прищурила фисташковые глаза, чихнула, облизнула языком лапу, а затем сунула эту самую лапу в шкатулку, посмотрев на меня взглядом, в котором читалось: «Ну, соображай ты уже, дурня!»
И тут я вспомнила, что в шкатулке не хватает ровно одного предмета.
Моё письмо, которое я так и не смогла сжечь.
Кто-то пробрался в дом, не тронул деньги, кольцо, пусть с крохотным, но рубином, однако забрал дурацкое письмо.
Когда вечером домой вернулась мама, я, хотелось мне этого или нет, рассказала о случившемся. Мама решила, что у меня просто разыгралось воображение, но на следующий день пригласила рабочих, которые поменяли все замки и поставили их на окна моей комнаты.
#фэнтези книги #романтическое фэнтези #романтика и любовь #женское фэнтези
Еще по теме здесь: Отношения.
Источник: Глава 1. Воровство.